EDI, ЭДО, ЮЗЭДО, ЭОД. Стремительное расширение сфер и видов деятельности, которые сегодня уже можно стало увязать с термином электронный документооброт (ЭДО), привело к неожиданному эффекту: пытаться как-то перевести на русский язык сочетание букв EDI стало, — как бы это правильно выразиться, — коммерчески нецелесообразным. Ведь сейчас электронный обмен данными (ЭОД) воспринимается клиентами как не имеющий юридической значимости.

Если штат растущей компании переваливает за отметку в 100 человек, она начинает ощущать естественную потребность в автоматизации процесса оборота различных документов. Понятно, что такие компании работают и вырастают до “нужного” размера во всех отраслях. А не исключительно в одном только ритейле, где многие отечественные EDI-провайдеры и поныне находят основную массу своих заказчиков.

До тех пор, пока электронный документ не выходит «наружу», — за периметр предприятия,  — главным критерием является чисто прагматический: то, насколько все это соответствует бизнес-процессам заказчика и удобно внутрикорпоративным пользователям. Требования регулятора выходят на первый план тогда, когда в обмен вовлекается несколько компаний или организаций. И ЭДО превращается из “внутреннего” во “внешний”. Все более критичной сейчас становится юридическая значимость электронного файла. Ведь желающих добиваться ее каким-то хитрым способом, — типа дублирования на бумаге, — в наши дни становится все меньше.

До 2012 года под внешним ЭДО подразумевалось что-то вроде сдачи через интернет отчетности в налоговую. В 2013 г. этот рынок стал бурно прирастать, прежде всего, за счет электронных счетов-фактур (ЭСФ). Которые следует передавать не иначе, как через доверенных операторов. По факту, оказываемые сейчас услуги по передаче ЭСФ и прочих документов являются ничем иным как внешним ЭДО. Впрочем, уже сегодня можно найти предложения от ведущих доверенных операторов по поводу облачной и прочей автоматизации обмена, скажем, между филиалами холдинга, т.е. предложения по поводу ЭДО внутрикорпоративного, «внутреннего».

Спецоператорам отчетности удалось убедить своих многочисленных клиентов в том, что уж они-то точно знают, как именно нужно придавать юридическую значимость. Которая (в случает с ЭСФ) — это есть признание файла в качестве документа. В первую очередь, со стороны ФНС, с которой спецоператоры имеют опыт многолетнего сотрудничества. Многие клиенты верят в то, что даже в случае возникновения каких-то проблем с «чисто электронной» первичкой, не «подкрепленной» бумагой, спецоператор отыщет в недрах выносящих окончательное суждение ведомств ту заветную педаль, на которую нужно нажать для того, чтобы чем-то встревожившемуся было заказчику снова стало хорошо и спокойно.

Иначе говоря, мы наблюдаем сейчас за тем, как бывшие спецоператоры отчетности пользуются юридической значимостью как инструментом для расширения сферы сбыта своих услуг. И активно занимают все новые рыночные сегменты. Забирая себе в том числе и тех клиентов, потребности которых, вообще говоря, как нельзя лучше соответствовали бы опыту и техническим возможностям EDI-провайдеров. На рынке электронного обмена наблюдается общий для всех тренд дальнейшего развития и обогащения функционала платформ, необходимого для поддержки качественного обмена структурированной информацией. Однако данный тренд не единственный.

Основные потребности клиентов по части автоматизации ЭДО закрывают ИТ-решения типа СЭД. Мы сегодня видим то, как аббревиатура СЭД медленно, но верно начала выходить из употребления, стала прочно ассоциироваться у заказчиков с делопроизводством, канцелярией и прочими нужными, но предельно скучными вещами. Гораздо бодрее двигаются продажи решений новым клиентам у тех, кто вовремя сообразил назвать свою СЭД на западный манер – ECM. Что есть, грубо говоря, расширение функционала СЭД на обработку, прежде всего, неструктурированного контента. С последующим, закономерно ожидаемым переходом к попыткам продать решения и сервисы для управления «большими данными».

Таким образом, под термином ЭДО сегодня может скрываться по сути что угодно — внешний и внутренний оборот структурированной или нестурктурированной информацией. Вопрос о том, насколько логична такая классификация, насколько она удобна и понятна заказчику лучше деликатно оставить в стороне. Хотя каждому, наверное, ясно, что интересы продвигающих свои услуги компаний, — хотя бы отдаленно, но все же с какого-то боку причастных к ЭДО, — учтены при этом в полной мере.

Неважно как называется то, чем ты занимаешься. Главное – чтобы клиенты платили за это деньги. Так рассудили сегодня многие. Побочным эффектом такого вот, «коммерческого» подхода к классификации и разграничению сфер электронного обмена стало то, что окончательно исчезли стимулы для того, чтобы попытаться как-то перевести аббревиатуру EDI на русский язык.

Судите сами. Говорить заказчику о том, что провайдерская компания занимается электронным обменом данными (ЭОД), одновременно уверяя, что речь также идет и про более востребованную сегодня услугу, — юридически значимый документооборот (ЮЗДО), – психологически сложно. Можно конечно попытаться расшифровать ЭОД как электронный обмен документами. Однако это тоже плохая идея, поскольку в целом ряде случаев обмен происходит не документами, а именно электронными сообщениями. Кроме того, в случае такой интерпретации, проще не мудрить, а сразу сказать, что мы продаем не EDI, а ЭДО.

Так как же, все таки, кратко изложить мысль о том, что EDI-провайдер, ставший заодно и доверенным оператором, может, в случае наличия у клиента такой потребности, придать передаваемым сообщениям юридическую силу, присущую бумажную документу? Может быть ЭОД ЮЗДО? Хотя нет. Это будет уже явный перебор…

Пожалуй только вот так – EDI ЮЗДО. Иначе говоря, отчаявшись найти нужное сочетание букв, многие EDI-провайдеры перешли сегодня на суржик представляющий собой «смесь французского с нижегородским».

 Фото: DOCFLOW-2014