Если смотреть на вещи чисто технократическим взглядом, то связи между Олимпийскими играми, функционированием банковской системы, реформой образования и технологией EDI найти не удастся. На самом же деле, все в этом мире завязано на экономику. Возможно, что отчетливое понимание данного обстоятельства и отличает ведущих игроков рынка EDI ото всех прочих. Своим мнением по этим и другим поводам поделился с EDIY Славомир Саяк (Sławomir Sajak), директор по продажам департамента сервисов польской компании COMARCH.

EDIY : С завтрашнего дня телеканалы начнут трансляцию зимних Олимпийских игр. А как насчет Польши, которая уже принимала у себя масштабное мероприятие — Чемпионат по футболу Евро-2012? Какими оказались “светлые” и “темные” стороны организации спортивных праздников подобного уровня? Как на Польше сказался экономический кризис, пришедшийся по срокам на период подготовки к футбольному Чемпионату?

Славомир Саяк: То, каким образом столь масштабное спортивное мероприятие отразится на экономике, во многом зависит от конкретной страны, ее особенностей. Немаловажным аспектом для развития польской экономики стало то, что проведение Чемпионата было увязано с выделением средств на развитие инфраструктуры, — в основном, дорожной. Необходимые деньги были отпущены из госбюджета, а также предоставлены со стороны EC. 

Незадолго до этого произошло снижение налогов в Польше, осуществленное как раз накануне экономического кризиса 2009 года. Все это, взятое вместе, увеличило спрос на внутреннем рынке и предпринимательскую активность.

Польша является идеальной транзитной страной для перевозок между Восточной и Западной Европой. Однако даже в 2010 году у нас еще не было магистралей с Запада на Восток и с Севера на Юг. Не намного лучше обстояло дело с гостиницами и стадионами.

Чемпионат дал хороший повод для развития инфраструктуры. Если бы не подготовка к нему, то дороги строили, может быть, до 2020 года. А экономический кризис стал бы отличным предлогом, чтобы приостановить эту работу уже в 2008 г. Стадионы, — и после проведения Евро-2012, — окупают себя, организуя множество мероприятий, концертов и т.д. Все это важно не только потому, что появились новые возможности провести досуг, посетив мероприятия вроде концерта Мадонны, но и создало новые рабочие места.

Таким образом, Евро-2012 привлек в Польшу инвестиции Евросоюза, создал рабочие места, помог развить инфраструктуру. Может быть, в том числе и поэтому, экономический кризис сильно не ударил по Польше. Хотя и увеличил сумму ее государственного долга.

Если попытаться найти “темную” сторону подготовки Чемпионата, то она, пожалуй, заключается в том, что некоторые строительные фирмы Польши явно недооценили темпы, которыми будут расти цены на строительные материалы. И потому пережили нелегкие времена, пытаясь как-то вписаться в заранее зафиксированную в договоре сумму бюджета. Тендер на строительство стадиона в Варшаве, за счет ценового фактора, выиграла австрийская компания. Она явно не рассчитала, какой именно объем работ ей предстоит. И оказалась близка к банкротству. В самый канун чемпионата пришлось менять подрядчика, чтобы на этом стадионе стало возможным провести полуфинал Евро-2012 .

EDIY : Итак, кризис застал Польшу в разгар строительства инфраструктуры. И она пережила его гораздо лучше, чем многие другие страны ЕС. Рост внутреннего спроса создал своего рода “подушку” экономической безопасности. Но может быть для этого были и другие благоприятные факторы? Как, в частности, справилась с кризисом польская банковская система? Какова была ее роль? Как сказался сбой механизма кредитных дефолтных свопов (credit default swap, CDS) на ваших банках?

Славомир Саяк:  Не могу назвать себя профессиональным финансистом. Наверное поэтому, мое воображение иногда отказывает, будучи не в состоянии до конца охватить определенные финансовые инструменты, а также первоначальный смысл их создания и вывода на рынок. Возможно, это объясняется консервативностью и субъективностью, но даже игра на биржевых индексах для меня больше сродни спекуляциям, чем инвестициям.

Всевозможные теории заговоров следует, конечно, с ходу отбросить. Но, честное слово, некоторые финансовые инструменты, такие как CDS, почти непроизвольно наводят на мысль о том, что финансовые учреждения, выписывающие свопы, являются, пожалуй, чуть ли не единственными получателями выгод от данного финансового инструмента.

В ряде таких учреждений явно позабыли об этике и ответственности за свои действия. Закон не поспевает за всеми изменениями, а соблазн заработать огромные бонусы перевешивает в сознании у некоторых риск провести несколько лет в тюрьме. Глобальное финансовое регулирование и надзор очень плохо справилось с наказанием виновных, тех, кто получил выгоду от кризиса. Не помню ни одну фамилию генерального директора банка, инвестиционного фонда, страховой компании или же кредитного рейтингового агентства, понесшего персональную ответственность за эмиссию и работу с такого, весьма сомнительного рода ценными бумагами. Все они отделались лишь штрафами, составляющими ничтожную часть полученной ими прибыли от манипуляций, ставших причиной кризиса.

Банки Польши во многом отстают от кредитных учреждений США или, скажем, Великобритании. А финансовый надзор в нашей стране весьма консервативен — возможно потому, что большинство банков в Польше принадлежит западному капиталу, а их деятельность следует надлежащим образом контролировать. 

Как бы там ни было, все эти обстоятельства пошли, скорее, на пользу, чем во вред. Кризис изрядно потрепал нервы польским банкирам. Но ни один из наших банков не имел чрезмерного количества CDS в составе своих активов. И все окончилось для них вполне благополучно. Некоторые иностранные (материнские) банки, напротив, испытали весьма серьезные проблемы. Однако на польской экономике существенно это не сказалось, поскольку финансовый регулятор достаточно жестко контролирует трансферты в банковских группах.

Тем не менее, не все прошло гладко. Так, в предкризисные годы иностранные банки массово сбывали польским компаниям так называемые «опционы на акции». Посредством которых фактически предоставлялась возможность продавать валюту по заранее фиксированному курсу. Однако — в первой фазе кризиса — польская валюта упала на целых 30% по отношению к евро. И у многих компаний, купивших такие опционы, возникли серьёзные проблемы. Некоторые фирмы со слабым финансовым менеджментом обанкротились. Хотя для всех остальных польских компаний ослабление основной валюты, — злотых, — стало,скорее, фактором, повысившим конкурентоспособность польских товаров и услуг на мировом рынке.

EDIY В Польше есть только один государственный банк. Частных коммерческих банков, действительно принадлежащих польским гражданам, а не госказначейству или иностранным игрокам, тоже немного. Сожалеете ли вы об этом?

Славомир Саяк:  По данному поводу у меня нет однозначного мнения. Давайте будем честными. И скажем, что, на самом деле, порядка 80% польских банков, так или иначе, были куплены иностранными финансовыми корпорациями. При этом нужно понимать, что Польша отличается от России, в которой общее число банков приближается к тысяче. Навскидку, наверное, смогу привести названия не больше 20-и банков, работающих в Польше. И предполагаю, что точная цифра не будет слишком сильно отличаться.

С другой стороны, нельзя обобщать и утверждать, что такая ситуация распространяется на весь финсектор. Скажем, страховая отрасль сейчас выглядит немного иначе. Несколько лет назад, — на пике кризиса, — польское правительство выкупило контрольный пакет акций крупнейшей страховой компанией Польши — PZU (Powszechny Zakład Ubezpieczeń), — контролирующей треть страховых активов страны. Акции были выкуплены у холдинга Eureko, заполучившего их в атмосфере скандала много лет тому назад. Отмечу, что для Польши в целом характерно преобладание частного сектора в большинстве отраслей экономики.

Вернемся к вопросу о банках. Давайте трезво оценивать ситуацию. Если бы польские банки остались чисто польскими, вероятно, у них были бы проблемы с требуемым для кредитных учреждений Европы количеством капитала 1-го уровня. Более того, к началу переходного периода к рынку, Польше не хватало не только своего банковского капитала, но и компетенций, необходимых для того, чтобы управлять крупными финансовыми структурами. Которые возникли как раз тогда, когда иностранные банки перенесли часть своих капиталов в Польшу. Сегодня в Кракове уже есть достаточное количество таких центров компетенции, — например,  UBS  или  HSBC , — предоставляющих услуги, прежде всего, головным структурам своих финансовых организаций. Таким образом, все вышеперечисленное вполне можно оценивать в положительном ключе.

Но есть, конечно, и другая, не столь позитивная сторона вопроса, на которую вы, наверное, намекаете. Вот один из примеров. В условиях кризиса, польские филиалы иностранных банков ограничили кредитование — как раз в тот момент, когда, наоборот, была необходима стимуляция экономики. Хотя в разгар кризиса ECB (European Central Bank) массово и очень дешево (со ставкой, близкой к нулевой) “раздавал” деньги, многие банки вовсе не пытались, как от них ожидалось, поддерживать в стране нормальную экономическую деятельность. Вместо чего, инвестировали в сырьевые товары, дополнительно раздувая их стоимость. Сырьевых компаний, — например, производящих медь и пр., — в Польше не так уж и много. Поэтому общее повышение цен негативно повлияло на рентабельность большинства, — перерабатывающих сырье, — отечественных компаний. 

Подводя итог, хочу подчеркнуть, что на заданный вами вопрос следует смотреть многомерно, с разных точек зрения, а подход к поиску верного ответа на него меняется с течением времени. 

До кризиса все любили говорить об очищающей экономику конкуренции и невидимой руке рынка. Во время кризиса мы в полной мере столкнулись и с чрезвычайными ситуациями, и с конфликтующими интересами, в т.ч. между странами ЕС. И около 2 млн. поляков уехали тогда на заработки — в основном, в Великобританию и Ирландию. Сегодня появился отчетливый запрос со стороны населения на вмешательство государства в экономику и поддержку национальных интересов.

EDIY : Немаловажным сейчас стало регулирование государством порядка обращения счетов-фактур. Электронные инвойсы в Польше предоставляются в нескольких вариантах. Это может быть файл снабженный электронной подписью (ЭП). Или же — переданный по электронной почте, но затем, обязательно, распечатанный в офисе получателя. Инвойс также можно передать и через оператора. Как, в какие этапы сформировалась такая система e-invoicing в вашей стране?

Славомир Саяк:  В документах Европейской комиссии можно найти множество положений, регулирующих налогообложение, в т.ч. по части НДС. Польша, как и другие страны Европейского Союза, руководствуются приведенными там принципами. При этом нужно понимать, что подход Польши к техническим вопросам может несколько отличаться от принятого в других странах EC. В таких как, допустим, Венгрия.

Предпосылки для e-invoicing появились у нас еще тогда, когда было разрешено выставлять счета без подписи, которая требовалась лишь в особых случаях. Например — в случае корректировки счета-фактуры. До сих пор множество счетов выставляется в формате pdf. Но, в конце концов, их распечатывают. Поэтому электронными их называть не стоит. Только, разве что, если при этом взять слово “электронный” в кавычки.

Помню время, когда торговые сети и поставщики обменивались такими вот “электронными” счетами-фактурами, но в конце месяца пересылали вдогонку к ним увесистые пакеты с бумажными документами. Это был примерно 2001 год. Когда оглядываешься назад, то кажется, что это была другая эпоха. Понимаешь, что 10-15 лет назад уровень доверия между компаниями был намного ниже, а налоговые органы были гораздо более “жесткими” в своих требованиях. Да и вообще, отношение польского общества к предпринимателям было, скажем так, несколько настороженное.

Вернемся в наши дни. Сейчас счет-фактуру можно назвать электронным инвойсом, лишь в одном из двух случаев.

Первый вариант: счет-фактура должна быть отправлена поставщиком через EDI-оператора, который гарантирует целостность и подлинность данных. Кроме того, копия должна быть сохранена в 6-летнем электронном архиве. Архив должен соответствовать установленным требованиям. Например, по части круглосуточной доступности для налоговых органов. В соответствии со всем этим, операторы EDI и предлагают предпринимателям комплекс облачных услуг по e-invoicing.

Есть второй вариант: можно отправить счет-фактуру, снабдив ее ЭП, а затем — архивировать в электронном виде. Замечу, что к моменту принятия соответствующего постановления Министерства финансов касательно электронного инвойсинга, EDI уже был у нас достаточно развит. Соответственно, многие поставщики выбирают сегодня первый вариант, не подразумевающий использования ЭП.

Такого рода своевременные меры польского правительства немало способствовали упрощению правил и повышению экономической эффективности польских компаний.

EDIY : Какие еще меры в данной связи предпринимает польское правительство?

Славомир Саяк:  Устранение ненужных препятствий на пути предпринимателей и повышение ясности законодательства — это процессы, которые постоянно идут с момента вступления Польши в ЕС. Одним из условий которого была унификация законодательства в рамках ЕС, направленная, прежде всего, на упрощение условий для ведения бизнеса.

Министерства Польши озабочены дерегулированием рынка труда. Два года тому назад у нас было более 300 профессий, для занятия которыми требовалось иметь специальные лицензии. Эти лицензии часто не гарантировали качества. А вот завышению цены, — например юридических услуг,- они, безусловно, способствовали.

С тех пор все сильно изменилось. Барьеры для входа в профессию заметно снизились в самых разных сферах деятельности. Из 300 возможных вариантов, лицензии были отменены для 200 профессиональных областей. Считается, что рынок сам проверит специалистов и сделает это гораздо лучше. Посмотрим — так ли это.

Правительство и ЕС делают достаточно много с точки зрения мобилизации трудовой активности людей и поощрения местных предприятий. Происходит это по-разному, в различных форматах — от прямых субсидий, до снижения налогов для стимулирования начинающих компаний из малого бизнеса и мн. др. Немало делается в образовании, особенно в сфере инноваций и налаживания сотрудничества между предприятиями и университетами. Надеюсь, что эти «разные миры» достигнут, наконец, согласия и ученые сосредоточатся на коммерциализации инноваций, а не только на исследованиях.

Вероятно, еще пару-тройку лет, стоимость рабочей силы в Польше, будет ниже, чем в ЕС. Но, думаю, что уже через 5 лет диспропорция исчезнет уже окончательно. И производить в Польше для рынка ЕС будет иметь смысл только в тех случаях, когда будут выпускаться продукты с высокой степенью переработки. Идеальными кандидатами для этих целей сейчас считаются высоко-инновационные продукты — для энергетики, медицины и, конечно, ИТ.

EDIY : Значит, польский EDI — как раз пример такого вот кандидата. Кто работает на польском EDI-рынке? Не приходится ли экспортировать этот ИТ-продукт извне? Как обстоит с конкуренцией на польском рынке EDI?

Славомир Саяк:  Польский рынок меньше, чем российский, поэтому и количество операторов EDI у нас тоже меньше. Компанию COMARCH можно назвать основным игроком. Другие — обслуживают небольшие ниши. Например, это представители провайдера GXS — такие компании как Edison или Infinite. Время от времени, узнаю об их новых, достаточно интересных проектах. Мне, например, запомнился недавний проект, в рамках которого магазины стали делать заказы у электронных оптовиков, причем сами оптовики начали “видеть” количество продуктов в магазинах. Он был реализован в рамках торговой сети.

Рынок EDI сформировался в Польше в 2002-2003 годах. Ключевым элементом успеха были первые массовые акции по подключению клиентов. Они и вызвали «эффект снежного кома».

EDIY : В каких странах ЕС, на ваш взгляд, EDI-проекты оказались наиболее успешными и динамичными? Можно ли как-то сравнить страны по итогам 2013 года?

Славомир Саяк:  Германия буквально пронизана услугами EDI. Причем общий уровень спроса в этой стране остался высоким даже в кризис. Труд там стоит дорого. А EDI значительно повышает эффективность и скорость. Отсюда и востребованность электронного обмена в Германии.

Остальная Западная Европа, зачастую, довольствуется относительно старой технологией VAN (Value Added Network). Думаю, что по нынешним временам это дороговато, а популярность VAN объясняется инерцией тех давно минувших лет, когда у бизнеса еще не сформировалось нужного доверия к сети интернет.

Если же от картины в целом перейти к итогам 2013 г., то хочу особо отметить, что и у России, и Польши нет особых поводов для того, чтобы как-то “комплексовать” перед другими странами Европы по поводу EDI. Уровень проникновения данной технологии у нас быстро растет, хотя Польша, по-прежнему, является чуть более “продвинутой” в отношении ряда услуг и видов документов. Россия ее быстро догоняет. Перспективно, на мой взгляд, выглядит также Болгария. Страна эта относительно небольшая. Что не мешает ей сегодня очень динамично наращивать число электронных инвойсов.

EDIY : Назовите три самых крупных успеха в области EDI для COMARCH в 2013 году.

Во-первых, мы преодолели планку в четверть миллиарда переданных документов и продолжаем динамично наращивать обороты по всему миру, в том числе и в России. Во-вторых, мы начали оказывать услуги e-invoicing в Турции и Украине. Кстати, интересно, что Турция приняла довольно сложную модель оборота электронных счетов-фактур. Хотя они там и не нуждаются в электронной подписи, каждый документ должен пройти через местный Минфин. Третий наш успех — по части проектов R&D. О нем можно будет рассказать подробнее, как только наступит этап коммерциализации.